Эффект Эха - Елена Граменицкая

Красавец окинул свою подопечную мрачным взглядом и не сказал больше ни слова.

Внимание Ольги привлекла маленькая старушка, кудрявая, кружевная, похожая на лёгкое пирожное с кремом. Нянечка Серафима соткалась из влажного воздуха в нескольких шагах от лавочки. Не зря Оля нарекла ее «летающей» нянечкой. Она действительно парила над мокрой травой, раскачивалась, переминаясь с ноги на ногу. Рядом с ней колыхался в воздухе моющий комбайн.

– Мальчики, пора прибрать за собой. Чисто-чисто.

– Хорошо, Серафимушка. Я сейчас!

Оля не разобрала, кто из братьев ответил старушке, слова прозвучали хором, уважительно и даже немного испуганно. Как ведут себя заигравшиеся дети перед строгой воспитательницей.

– Чтобы ни одного воспоминания от вас не осталось. Смотрите у меня, шалуны.

Слово «шалуны» повисло улыбкой чеширского кота, а потом бросилось вслед растворяющейся в воздухе нянечке.

Ее моющий комбайн еще некоторое время качался туманной горкой, но и он вскоре исчез.

– Кто она такая? – удивлённо спросила Оля.

– Тсс! – Хлюпик испугано цыкнул, – услышит! Это главный Хранитель Боткинской больницы, матушка Серафима. Приставлена к служению почти со времени основания клиники, начинала с метром Готье и до сих пор на службе. Она – Всевидящее Око и Всеслышащее Ухо. На вид очень располагающая к себе старушка, а характер имеет железный. Если бы она догадалась о нашем с братом розыгрыше, плакала переэкзаменовка и повышение. Матушка Серафима права, действительно пора прибрать за собой.

Вскочив со скамейки, Человек Паук скинул бейсболку с вихрастой огненно рыжей головы и отвесил поклон.

– Ну, вот и все, господа хорошие. Гастроль заезжей клоунской труппы объявляю закрытой. Аплодисментов не надо! Цветы, если есть, отнесите в гримерку.

Паренек вновь нахлобучил кепку на глаза, пряча легкомысленные солнечные кудри. Потом похлопал по карманам толстовки, вытащил упаковку бумажных носовых платков и протянул Оле.

– Держи, скоро пригодятся!

Неловко расшаркался, запутавшись в безразмерных джинсах, захлопал в костлявые ладошки, обращаясь к брату.

– Маэстро, ваш выход!

Казалось, Красавчик только того и ждал.

Из сошедшего с подиума модника он мгновенно перевоплотился в дирижера.

Кожанку и джинсы сменил черный фрак и бабочка. Ангел взметнул к небу дирижерскую палочку, покрутил ею, повертел, отделяя грозовые облака от перистых, собрал вместе набухшие дождем, тяжёлые тучи, притянул к земле и вместо заковыристого заклинания произнес единственное короткое слово:

– Занавес!

В следующий миг разверзлись небеса, словно кто-то наверху распахнул люк, и мегатонны скопившейся воды вылились на землю. Больничный парк накрыл поистине библейский потоп, он смыл все в точности или с огрехами созданные декорации, весь огромный, выстроенный по памяти мегаполис.

Бесследно исчезло кафе «Север» на улице Горького. Да и сама улица сменила вывески. Одна за другой, словно доминошные кости попадали старые раскидистые липы и появились новые, хиленькие, в кадках. Милиционер скинул опостылевший тулуп и валенки, толстая контролерша спрятала свисток, похудела, помолодела и уселась за пульт слежения. Любезный Ираклий Самуилович вернулся в цирк конферансье, а на месте уютного уголка «У Наташи» заскучал СОБЕС.

В придуманном мире стихия безжалостно загасила свет. Точнее восторженный дирижер, размахивающий руками, опустил рубильник, солнечная лампочка в последний раз ярко вспыхнула, щелкнула и перегорела. А бурлящий дождевой поток унес в небытие воспоминание о пережитом.

До слуха засыпающей Ольги донесся восторженный вопль Красавчика.

– Именно об этом я и мечтал с самого начала рискованной авантюры! Ниагарский водопад мне в руки! А ты, Олечка, иди и исправляй свою ошибку!

Она хотела спросить – какую именно ошибку, но не успела.

Оля открыла глаза, несколько мгновений смотрела на сидение перед собой, ничего не понимая. Подняла голову на световой сигнал «Пристегните ремни». Вслушалась в равномерно работающие двигатели за бортом.

Вот это сон…

Повернула голову. Сидящий у иллюминатора подросток в красной кепке беспробудно спал. Наушники выпали и покоились на острых коленках, в их маленьких мембранах по-прежнему стучал реп.

Антон тронул ее за руку.

– Выспалась?

Оля встрепенулась и в недоумении встретила его теплый любящий взгляд. Обласкав глазами, Антон осторожно коснулся пальцами Олиной груди, скользнул вниз, к животу, трепетно погладил его.

Следуя взглядом за его рукой, Оля разглядывала свое заметно поправившееся тело.

Тронула живот. Потом вспомнила все и засмеялась.

– Тоша, мне привиделся чудный сон! Интересный и немного страшный. Про конец света. Кого там только не было.

– Тихо, солнышко, не волнуйся. Плохие сны надо рассказывать на ушко, чтобы они не сбылись.

Оля склонила голову на плечо мужа и улыбнулась.

– Позже расскажу, обещаю. Слишком длинный и запутанный. Надо самой разобраться: что к чему.

Значит, ей все приснилось. От А до Я!

Ангелы – дирижеры, больница, сошедшая с ума учительница, авиакатастрофа.

А на самом деле было случайное знакомство с Антоном в самолете, скромная свадьба в подмосковном пансионате, узкий круг гостей. Пашка с Китом перебили тогда весь ресторанный реквизит. Пьяный союз травматолога и художника непредсказуем и опасен.

Спустя полгода Антон выпросил отпуск. Они опоздали с медовым месяцем, собрались в путешествие, когда на тесте уже появились две полоски.

Сейчас возвращались из маленького курортного городка на испанском побережье. Накупались в теплом море, взлелеяли в мечтах будущего ребенка. Антону уже завтра на работу, ей на профилактический осмотр в перинатальный центр. Все идет по плану.

В феврале должен родиться их сын.

– Чему ты улыбаешься, милая? – наклонился к ней загорелый, безумно красивый муж.

– Я счастлива, что ты есть. Поцелуй меня, пожалуйста.

В следующий миг теплые нежные губы Антона заставили трепетно забиться сердце. Он снова погладил ее живот.

– Все будет хорошо.

«Все будет хорошо» – голос Антона удалялся, теряясь в бесконечных больничных коридорах, по которому катили покинутое душой истерзанное тело полной белокурой женщины.

Он не позволил ей сесть за руль. Повел машину сам. Вряд ли что-то изменилось бы в ее судьбе, настои она на обратном. Злодейка уже расставила на шахматном поле пешки и ферзя. Просчитала траектории, скорость обеих машин, тормозные пути, силу удара и прочность кузова.